Депутат Госдумы подвёл итоги 2015 года.

Р. КАРИМОВ: Здравствуйте, у микрофона Рустам Каримов. Итоги 2015 года мы подведём с зампредом думского комитета по безопасности и противодействию коррупции Александром Хинштейном. Александр Евсеевич, здравствуйте.

А. ХИНШТЕЙН: Здравствуйте.

Р. КАРИМОВ: Каким был этот год: сложным, непростым, или мы, Россия, Дума, власть проявили себя на высоте?

А. ХИНШТЕЙН: Год был очень непростым, тяжёлым, тяжёлым с экономической точки зрения, с точки зрения внешнеполитической. Это год, когда продолжились столкновения на Украине, когда был сбит наш самолёт турецкими ВВС, когда произошёл беспрецедентный теракт, уничтоживший российский борт с более, чем двумястами туристами, летящими из Египта. В этом смысле год был крайне непростым. Это год, когда началось серьёзное падение национальной валюты, и менее чем за полгода в два раза упал рубль по отношению к иностранной валюте. В то же время это был год, когда уровень сплочённости людей возрос, когда национальная идея в России перестала быть пустым словом, а стала наполняться реальным смыслом. Это был год, когда люди, несмотря на казалось бы растущие и увеличивающиеся трудности не только не воспринимали их в качестве повода для всеобщего уныния и негатива, а наоборот, относились к этому как к явлению, которое должно нас закалить и объединить.

Р. КАРИМОВ: Вы говорите, что нужна национальная идея, но люди объединились, и для этого нужны были внешние факторы, о которых Вы сказали?

А. ХИНШТЕЙН: Думаю, что не совсем так. Это уже производная от факторов, от того, что на протяжении многого времени люди, россияне испытывали большой внутренний дискомфорт от невозможности получать удовлетворение, чувствовать гордость за принадлежность к стране. Когда наши люди приезжали за границу в 90-е, да и в нулевые годы, я не имею в виду миллиардера, Михаила Прохорова, говорю о среднестатистическом россиянине. Когда я был в Вашем возрасте, работал в газете, ездил по турпоездкам в Тайланд или Турцию, пока меня турецкая контрразведка не перехватила, то я всегда ощущал себя человеком второго сорта. Я понимал, что англичане, американцы – люди белые, а мы, сколько бы денег в карманах не было, чувствуем себя людьми второго сорта. Это лишь одна зарисовка, но она очень наглядна и понятна для многих.

Р. КАРИМОВ: Почему так?

А. ХИНШТЕЙН: Долго обсуждать причины происходящего. Наверное, если по сути, то в политике, в отношениях между странами, людьми, действует такой же принцип силы: уважают и считаются с тем, кто сильнее. Я не думаю, что американцев в мире сильно любят, но тем не менее, их вынуждены воспринимать, с ними вынуждены считаться, потому что за ними стоит сила, которую они не раз и не два сумели продемонстрировать. А за нашими людьми в тот период времени силы никакой не стояло. Фактически первое проявление силы, которое начало менять сознание – это даже не знаменитый разворот Примакова в 1999 году во время полёта в США в знак протеста против начала бомбардировок Сербии, а это событие в Грузии, Южной Осетии в 2008 году, когда действительно стало очевидным для Запада, что Россия не просто готова сделать 136-е китайское предупреждение, а готова предпринять конкретные действия и шаги, чтобы защищать свои интересы. С этого момента и отношение стало другим. Да, на политическом уровне оно стало ухудшаться, потому что иметь дело со слабыми и зависимыми туземцами намного комфортнее и приятнее, чем с самодостаточными сильными людьми, которые не раздают золотые самородки за пластиковые бусы.

Р. КАРИМОВ: Так и пытались делать.

А. ХИНШТЕЙН: Так оно и было.

Р. КАРИМОВ: Когда пытались ослабить СССР. Мы всё равно будем верить в заговор, правильно?

А. ХИНШТЕЙН: Если вы спросите меня, я не верю в заговор как причину развала страны. Но то, что велась системная и последовательная негласная работа, тайная война со стороны Запада и его разведорганов – бесспорно, это было, есть и будет. Такую же работу проводили советские специальные службы по отношению к Западу. Вопрос в том, кто и насколько оказался успешнее и удачливее. Но сами по себе эти действия не дали бы результат, если не легли на соответствующую почву, если не сложился целый ряд условий. Если бы у власти в стране не оказались слабые люди, не готовые отвечать на вызовы времени и не достойные того выбора, который сделала на них история. Михаил Сергеевич Горбачёв за весь период времени руководства страной с 1985 по 1991 год не вылетел ни в одну горячую точку, он не полетел в Чернобыль, потому что страшно было заразиться, но о том, что в Чернобыле произошёл взрыв АЭС, официально было объявлено только почти два месяца спустя. Горбачёва не было после событий в Тбилиси 1989 года, в Баку, Вильнюсе, Фергане, потому что он не готов был брать на себя эти ответственности и риски. Когда проводишь параллели и аналогии между Горбачёвым и Путиным, то разница особенно заметна. У Братьев Стругацких в книге «Понедельник начинается в субботу» был персонаж, директор института, А-Янус и У-Янус, которые жили в разных временных измерениях по отношению к друг другу, А-Янус не помнил, что говорил У-Янус. Путин и Горбачёв – своего рода А-Янус и У-Янус, только Горбачёв в 1985 году, получив в наследство находящуюся в тяжёлом состоянии, но вполне пригодную страну, способную просуществовать в автономном режиме как минимум четверть века, в противном случае Россия развалилась бы в 90-е годы, когда у неё не было никаких источников дохода, и она существовала за счёт запасов, сделанных в советское время. Этот человек сумел в течение шести лет разбазарить и раскидать всё то, что ему досталось. При том, что начинал, пользуясь абсолютной поддержкой населения, до 1987 года не было человека в стране популярнее. Его реформы, первые шаги перестройки пользовались огромным воодушевлением в глазах людей. У Путина обратная история: он пришёл к власти в разваливающуюся, распадающуюся страну, которой на полном серьёзе прогнозировали скорое разделение на шесть государств. Он пришёл, не имея массовой общественной поддержки и воспринимаясь обществом в значительной степени как непонятная, серая лошадка, и прошёл обратный путь. На спаде всегда сложнее, чем на подъёме, но он сумел остановить распад, восстановить доверие, которое было утрачено к власти и стать самым популярным политиком в стране.

Р. КАРИМОВ: Возвращаясь к 2015 году мы вспоминаем усиленную борьбу с терроризмом, нельзя сказать сообща с международным сообществом, но наконец-то международное сообщество хоть как-то стало не отрицать действия Москвы в борьбе против терроризма. В связи с этим очень много бывает сообщений, как многие люди говорят, удручающих, о том, что Россия не в безопасности. Насколько сейчас обеспечена безопасность в России против борьбы с терроризмом?

А. ХИНШТЕЙН: На протяжении многих последних лет ни одного крупного теракта в России не произошло. Да, были какие-то ситуации, взрыв смертниц в автобусе в Волгограде, но это локальные, частные случаи, сегодня нет такой проблемы, которая была в момент прихода Путина к власти, когда люди боялись ложиться спать дома и вынуждены были патрулировать подъезд. Более того, мы регулярно слышим о предотвращённых терактах, о крупных преступлениях, которые должны были неминуемо случиться, но благодаря деятельности спецслужб и ФСБ, как самого эффективного и боевого органа, ничего этого не произошло. Это очень хорошо, потому что у многих не правильное представление о том, как должны работать спецслужбы. Спецслужбы – это не кулаки, это мозги. Задача спецслужбы, в первую очередь, работать на упреждение, на то, чтобы не допустить терактов, иных злодеяний и преступлений и сработать на том, чтобы всё это снять ещё в процессе подготовки. Это, бесспорно, сложнее, для этого нужна серьёзная агентурная работа, оперативно-техническая, контроль. Но спасённые человеческие жизни – это то, ради чего такая работа ведётся.

Р. КАРИМОВ: Снова поднимем вопрос коррупции: по сравнению с другими годами, другими периодами, насколько сейчас удаётся искоренить мерзкую гидру?

А. ХИНШТЕЙН: Искоренить – я бы поостерегся от таких громких слов. Успехи в борьбе с этой гидрой мы видим, это несомненно, в 2015 году сразу два губернатора стали фигурантами уголовных дел и были задержаны, затем арестованы – это губернатор Сахалинской области, а затем глава республики Коми. Это не первые случаи, до этого шли под суд губернаторы, но масштабы содеянного, пожалуй, не имеют себе аналогов, и мы понимаем, что губернатор региона не может существовать сам по себе, даже не с точки зрения региона и региональной элиты, которая с ним скооперирована. Он не может существовать без прикрытия в силовых структурах, в политических кругах, в Москве, в первую очередь. Но здесь удалось разорвать этот круг. Когда проводилась операция по задержанию Гайзера, главы республики Коми и его окружения, то о готовящихся шагах не знал никто, за исключением руководителей спецслужб и президента.

Р. КАРИМОВ: Чтобы не было утечки.

А. ХИНШТЕЙН: Если мы говорим о конкретных успехах и наглядных результатах, то в ушедшем году у нас получил реальный срок наказания бывший губернатор Брянской области, Новосибирской, причём обоих сначала сняли указом президента за недоверие, а затем отдали под суд и обоих осудили. В ушедшем году вступили в силу новые изменения в антикоррупционное законодательство, в том числе ограничения стали распространяться на всех без исключения служащих, депутатов всех уровней до муниципального, до уровня района, поселения, и это самое масштабное и серьёзное изменение. Те ограничения, которые раньше распространялись только на чиновников государственного, федерального уровня сегодня пошли до самого низа: это запрет иметь счета за рубежом, обязанность декларировать свои расходы и доходы, невозможность конфликта интересов. Кстати конфликт интересов в 2015 году, как явление, тоже получил свою чёткую законодательную трактовку, законом прямо и конкретно прописано, каким образом должна осуществляться такого рода работа, и если у чиновника возникает конфликт интересов, он обязан об этом доложить. У нас в ушедшем году состоялся интересный диалог на эту тему с министром сельского хозяйства России Александром Ткачёвым, который выступал перед фракцией «Единой России» в Госдуме, где я задал ему вопрос, почему до сегодняшнего дня не проведено разбирательство по наличию конфликта интересов в его действиях, поскольку его ближайшие родственники, брат, родители, племянница, являются владельцами и бенефициарами крупнейших сельскохозяйственных предприятий. Это чистейший конфликт интересов. Он ответил: что мне теперь, родственникам продавать всё это? Если кого-то не поймали и не посадили, это не основание его дальше не сажать.

Р. КАРИМОВ: Динамика положительная. Спасибо, ждём Вас снова.